Переход первый: От суда в Эе до "суда мурен"

Мы с тобой, читатель, находимся в большом и светлом зале. Палящие лучи солнца врываются в него сквозь колоннаду, заменяющую одну из стен. Зал полон народа. На возвышении сидит пожилой плотный мужчина в свободно спадающих складками оранжевых одеждах, поверх которых поблескивают роскошные доспехи. Ему жарко, и два раба-негра усердно машут над его головой огромными веерами из пальмовых листьев. Это проконсул Римской империи Максим Клавдий. Чуть позади него - члены совета при проконсуле.

А справа у барьера стоит молодой человек лет тридцати. Он одет значительно скромнее, но в простоте его одежды есть особое изящество. У него красивое смуглое лицо, тонкий прямой нос, презрительно улыбающиеся губы. Большие черные глаза смотрят надменно на группу людей, расположившихся на скамье напротив. Молодой человек красивым кивком головы откидывает со лба густые черные кудри и начинает говорить. Речь его течет плавно и красиво, кажется, он сам любуется ею. Он говорит о том, что его напрасно обвиняют родственники в занятиях черной магией, что доказать это обвинение они не в силах и что мудрый и образованный Максим Клавдий, конечно, разберется во всем этом и не даст им возможности осудить его безвинно.

Что это? Куда мы попали? Мы, читатель, находимся во II веке нашей эры. Как ты уже, наверное, догадался, мы заглянули в зал суда. А зал этот находится в городе Эе. Чтобы найти этот город, нам придется обратиться к карте Средиземного моря, Найдем сначала Афины и Рим. А теперь на южном побережье разыщем город Триполи. Вот на месте Триполи и стоял ранее город Эя, здесь и произошла эта история.

Молодой человек по имени Люциус Апулей был сыном крупного чиновника Римской империи. Он родился в Африке, но отец хотел видеть сына образованным и послал его учиться в Афины, а потом в Рим. Овладев науками, в совершенстве усвоив латинский язык и ораторское искусство, Апулей приехал в город Собрат, который был недалеко от Эй, и поселился в большом доме своей жены. Вот тут и стали соседи и родственники жены замечать, что приезжий занимается не совсем обычным делом. По утрам, во время отлива, Апулей бродил по берегу моря и собирал в сумку морских животных. Он посылал своего раба Темисона скупать у рыбаков разных рыб, раковины и раков. Шепотом утверждали, что видели в доме Апулея, как он потрошил этих рыб и что-то записывал. А потом поползли совсем невероятные слухи: приезжий держал дома тазы с морской водой - в них плавали рыбы и раки!

Горожане решили: Апулей - колдун и маг, его надо немедленно предать суду. Обвинение в занятии черной магией было очень серьезным в те времена.

И вот идет суд. Апулей пытается доказать, что он ловил и собирал животных для еды. Но его противники быстро опровергают этот довод: Люциус собирал несъедобных и даже ядовитых животных, и, кроме того, он почему-то держал морских животных в тазах! И тогда молодой человек признается. Но только совсем не в занятиях черной магией.

- Разве нельзя из любви к знанию, - говорит он, - искать рыб так же, как это делают многие из любви к желудку, то есть для еды?

Апулей показывает проконсулу рукопись, в которой он описал разных рыб, их характеры, части тела, привычки. Великие греческие ученые Аристотель и Теофраст описали гораздо больше рыб, чем он, Апулей, но ведь их никто не посмел за это обвинить в занятиях черной магией.

Проконсул хмурит брови и глубоко задумывается. С одной стороны, как будто Апулей прав - изучать природу совсем не преступление. Но, с другой стороны, зачем этому человеку потребовалось держать животных и рыб в тазах? Ведь ни Аристотель, ни Теофраст не содержали морских животных дома. Но Люциус объясняет и это. Ему хочется посмотреть, как ведут себя морские обитатели, как они двигаются, дышат. Ведь человека всегда влекла к себе жизнь в чуждой нам водной среде. Великий Александр Македонский приказал сделать себе специальный колокол, опускался в нем на дно моря и часами наблюдал удивительную подводную жизнь. А Апулей решил сделать наоборот: он перенес кусочек моря к себе домой, разместил воду и живность в тазах и чашах, которые он так и назвал - аквариумы, т. е. помещения для воды. Разве не все равно, как наблюдать жизнь подводного мира - самому ли спускаться туда или переносить кусочек этого мира в свой дом?

Трудную задачу задал Люциус проконсулу. Александр Македонский действительно опускался в колоколе в море... но вот эти тазы и банки... Уж очень необычно.

Надеюсь, ты уже догадался, какое отношение имеет вся эта история к нашей теме? Ну конечно! Ведь Люциус Апулей был первым аквариумистом, о котором нам известно из древних времен. И не только первым любителем аквариума и исследователем его обитателей, но и первым мучеником-аквариумистом. Наука имеет немало своих героев и мучеников. Одним из таких героев был и Апулей. За свои гидробиологические исследования он был объявлен колдуном, и хотя суд во главе с образованным проконсулом не нашел в его занятиях ничего противозаконного, Апулей вынужден был, все-таки бросить свой дом в Собрате и бежать в далекий Карфаген.

Но если нам доподлинно известно, что Апулей был первым аквариумистом, нельзя считать, что содержание рыб и водных животных в искусственных водоемах началось именно с него. Еще задолго до нашего времени древнекитайские рыбоводы начали поселять в прудах особую разновидность золотистого карася - цзиюй. А на каменных стенах древнеегипетских гробниц в Бен-Гассане (1700-1800 гг. до н. э.) искусные художники-камнерезы изобразили многих животных с таким знанием дела и так точно, что современный знаток фауны реки Нил может совершенно точно указать, изображения каких рыб высечены на камне. При раскопках старинных городов Египта и Междуречья были обнаружены плоские каменные чаши-бассейны во дворцах. Вполне возможно, что в этих бассейнах содержались рыбы из Нила, Тигра и Евфрата.

Как мы узнали от Апулея, греческие ученые уже занимались серьезным изучением рыб. Аристотель описал 116 видов рыб, Теофраст описал многих неизвестных в Античном мире рыб из Индии. Вероятно, греки познакомились с ними во время завоевательных походов Александра Македонского на восток.

Но римские ученые знали в основном лишь обитателей европейских пресных вод и Средиземного моря. Философ Сенека в одной своей книге прямо-таки издевается над Теофрастом. "Подумайте, - пишет он, - этот чудак утверждает, что в Индии есть ползающие рыбы! Если ему поверить, то ловить рыб индусам надо не сетями, а мотыгой и лопатами!" Кто из них прав - Сенека или Теофраст, мы узнаем позднее. А сейчас я приглашаю тебя на один из торжественных праздников при дворе римского императора. Ты слышишь, из дворца несутся крики изумления. Что там происходит? Войдем незаметно.

Представьте себе огромный двор, обрамленный колоннадой. Посреди на мраморном полу стоит длинный и низкий, расположенный буквой "П" стол, уставленный всевозможными яствами и напитками. Вдоль стола на ложах - пирующие государственные мужи и пышно одетые прекрасные дамы римского высшего общества. Среди колонн стоят музыканты, они беспрерывно наигрывают веселые мелодии. А сверху, с карниза колоннады, где спрятаны рабыни, на пирующих сыплется медленный душистый дождь из лепестков роз. Кругом снуют с блюдами рабы, бегают огромные псы.

Но вот опять мы слышим радостные восклицания женщин. Это на дальнем конце стола. Ну-ка, быстро туда! Смотри, смотри! Встает со своего ложа прелестная дама, раб подает ей сосуд с водой... Постойте, в сосуде какие-то рыбы. Да, действительно рыбы. И таких сосудов не один. Их медленно передают из рук в руки пирующие, они разглядывают движения рыбок в банке, изумленно восклицают. Но вот дама с банкой в руках берет у раба деревянные щипцы и ловким движением убивает рыбу. Зал оглашается новым криком восторга. Теперь банка высоко поднята вверх и все взоры обращены к ней.

Но что это?! Серебристо-розовая рыбка на глазах становится все более красной. Вот она уже вся ярко-розовая - ее окраска, словно заря, вот розовые тона переходят в красные, красные превращаются в карминные, а затем начинается побледнение окраски в обратном порядке. Гости криками выражают свой восторг. Наконец, рыбка уже совсем посветлела, банку с нею принимает раб и проворно несет на кухню. Рыбу тотчас зажарят и принесут на блюде той даме, которая убила ее.

Так красиво умирает средиземноморская рыба барабуля, или султанка. Мясо ее ценилось в Древнем Риме очень дорого: серебра отсыпали столько же, сколько весила сама рыба. Но больше всего ценили римляне султанку за ее удивительно яркую смерть.

Откуда же брали султанок для пиров? Сведения об этом мы находим у знаменитого римского оратора Цицерона. "И что за пустым занятием увлеклись вы, римляне, - Говорит он. - Заняты детской забавой - держите у себя в садовых прудах султанок!"

Спасибо Цицерону! От него мы знаем, что богатые римляне увлекались содержанием рыб в особых бассейнах, которые назывались пис-цины (от латинского "писцес" - рыба). И не просто содержали рыб, чтобы подавать их к столу на пиршествах, а даже... Послушай-ка опять Цицерона. "Стыдно смотреть, - говорит он, - но иные из наших богачей воображают себя прямо на небе, если им удается приучить султанок приплывать по зову, приучить кормить их с рук".

Цицерон сообщает нам пррсто бесценные сведения. Оказывается, в Риме не только держали рыб в искусственных бассейнах, но и пытались "приручать" их, или, как говорят ученые, выработать у рыб условные рефлексы. Очевидно, пис-цины устраивались не только ради доставки рыб на пиры, но в них велись и эксперименты, наблюдения. Сохранился отрывок из одного рецепта повару, где, между прочим, говорится, что султанки любят свежую воду и в прогретой солнцем воде быстро гибнут. Надо делать писцины с проточной водой, заключает древний автор. А мы можем сделать свой вывод: римские ученые хорошо знали условия содержания султанки, а возможно, и других рыб. Вообще в Риме рыб высоко ценили. Осетр был в таком почете, что его подавали только к столу императора. Современное научное название осетра - аципенсер, и означает оно в переводе с латинского - драгоценный. А сом даже удостоился поэмы, которую посвятил ему поэт Авзаний:

Впрочем, была одна рыба, которую никто не любил. Но именно она-то и имеет непосредственное отношение к истории аквариума. Это мурена, зубастая рыба из Средиземного моря. Мурен тоже держали в писцинах, но не для красоты и не для кормления с рук. Их даже совсем не кормили. От этого рыбы становились особенно злыми. И, как повествуют древние авторы, римские богачи наслаждались таким "смешным" зрелищем. Рабу, который провинился или в чем-то подозревался (в попытке к бегству, в воровстве, в непослушании), приказывали переплыть водоем с муренами: "Переплывешь - будешь оправдан". Несчастный не имел выбора - откажись, тебя забьют до смерти! - и бросался в воду. Голодные мурены тут же устремлялись к человеку и вонзали в его тело острые зубы. Человек отбивался, огромные двухметровые зубастые рыбины наступали, рвали тело раба в клочья, и вода окрашивалась в красный цвет. А на трибунах около бассейна умирали от хохота хозяин и его гости: "До чего же уморительное Зрелище этот суд мурен, не правда ли?"

Этим кровавым и неприятным событием мы и заканчиваем наш поход в Древний Мир, где нам удалось ознакомиться с первыми сведениями об аквариуме.